Родоначальниками психологического изучения феноменов зависимости от Интернета могут считаться два американца: клинический психолог К. Янг и психиатр И. Голдберг. В 1994 г. Янг разработала и поместила на веб-сайте специальный опросник, получила почти 500 ответов, из которых около 400 были отправлены, согласно выбранному ею критерию, аддиктами. Голдберг в 1995 г. предложил набор диагностических критериев для определения зависимости от Интернета, построенный на основе признаков патологического пристрастия к азартным играм (гемблинга). В 1997 — 1999 гг. были созданы исследовательские и консультативно-психотерапевтические веб-службы по данной проблематике. В 1998 — 1999 гг. К. Янг [48], Д. Гринфилд [26] и К. Сурратт [43] опубликовали первые монографии. К концу 1998 г., как замечает Сурратт [43], Интернет- аддикция оказалась фактически легализована — не как клиническое направление в узком смысле слова, но как отрасль исследований и сфера оказания людям практической психологической помощи.
Значительное место в исследовательской практике специалистов, разрабатывающих проблематику зависимости от Интернета, занимают качественные методы. Вплоть до настоящего времени большая часть исследований методически построена как интервью, массовые сетевые опросы и групповые обсуждения с участием испытуемых, которые ощутили психологический дискомфорт и сами инициировали взаимодействие с исследователями. Контрольные группы, как правило, не формируются, клинические интервью не практикуются. Методические погрешности проведенных в этой области исследований неоднократно критиковались (см., например, [2, 30, 43]). Лишь в последнее время появились немногочисленные пока что лабораторные и клинические исследования, которым, разумеется, недостает присущей сетевым опросам массовости [12, 37, 39]. Практикуется также публикация материалов, содержащих анализ случаев (case studies) [28, 29] или включенного наблюдения за деятельностью аддиктов — например, в ходе сетевой игры [42]. Следует отметить также рост числа количественных (прежде всего корреляционных и факторных) исследований [21, 22, 35, 36, 46, 49].
Чаще всего зависимость от Интернета понимается максимально расширительно — в нее включаются:
обсессивное пристрастие к работе с компьютером (играм, программированию или другим видам деятельности);
компульсивная навигация по WWW, поиск в удаленных базах данных;
патологическая привязанность к опосредствованным Интернетом азартным играм, онлайновым аукционам или электронным покупкам;
зависимость от социальных применений Интернета, т.е. от общения в чатах, групповых играх и телеконференциях, что может в итоге привести к замене имеющихся в реальной жизни семьи и друзей виртуальными;
зависимость от «киберсекса», т.е. от порнографических сайтов в Интернете, обсуждения сексуальной тематики в чатах или закрытых группах «для взрослых».
Психологи, быть может, еще и потому столь активны в разработке проблематики зависимости от Интернета, что это едва ли не единственная исследовательская область во всем спектре исследований в Интернете, на которую никто, кроме клинических психологов и психотерапевтов, длительное время не покушался. В других исследовательских направлениях социологи или специалисты по информатике гораздо заметнее, чем психологи [4]. При этом точку зрения пионеров исследований в области зависимости от Интернета разделяет, по-видимому, меньшинство психологов.
С большей готовностью восприняли новую систему аргументации юристы. Удивительным образом они оказались восприимчивы к нестрогой терминологии, принятой в области обсуждения проблем зависимости от компьютеров и от Интернета. «Судебная система уже согласилась со значимостью Интернета в сфере психических заболеваний, — констатирует Янг. — Например, в одном из дел было доказано, что распространение порнографии в Сети являлось не столько желанием удовлетворить свои потребности, сколько бегством от реального мира» [18, с. 28]. Обвиненный за попытку совращения 13-летней девочки П. Нотон (Patrick Naughton) построил свою защиту на неспособности различать онлайновые фантазии и реальный мир — и был частично оправдан [47].
А когда широкоизвестный хакер Кевин Митник был осужден в первый раз, защита была построена на признании его аддиктом. Данный диагноз был признан смягчающим обстоятельством: вместо длительного заключения и солидного штрафа (а именно 20 лет и $750 000, см.: www.urbanlegends.com/misc/addicted_to_computers.html) он «в течение трех месяцев ходил на «диагностику» — специальные занятия по профилактике правонарушений среди несовершеннолетних, а затем получил один год условного заключения» [10, с. 62].
На завершившемся в 1993 г. процессе над 19-летним британским хакером Полом Бедуортом (Paul Bedworth) защитники сумели заручиться экспертным заключением медиков и убедить суд, что их подзащитный страдает обсессивным влечением к компьютерам и потому не подлежит наказанию за свои противоправные действия, в числе которых взлом многочисленных компьютеров во всем мире, изменение содержащихся в них данных, производство более 50 тысяч телефонных звонков без оплаты. «Ребенок, чей лучший друг — компьютер, не будет функционировать в обществе нормально, — было заявлено на суде. — Мы должны быть готовы предсказать, как он будет вести себя и какие методы лечения восстановят в нем нормальное здоровье. Все родители вправе требовать, чтобы по этой важной теме были проведены надлежащие исследования» (см.: www.eff.org/pub/Net_culture/Hackers/uk_court_acquits_teenage_hacker. article). По словам матери Бедуорта, оторвать его от компьютера удавалось только силой, причем после этого он оставался лежать на полу в безжизненной позе, уткнувшись носом в ковер [44, р. 50]. Показания родственников и экспертов-медиков убедили суд, что Бедуорт зависим от компьютера и не способен отвечать за свои действия.